Получилось так, что я родился в доме у самой церкви и был там крещен. Получилось так, что и церковь, и кинотеатр воспитали во мне мечту о прекрасном, указали мне дорогу, по которой я иду с детства. Получилось так, что и сама церковь, как живой организм, испытала на себе все перипетии нашего сложного и нелегкого времени.

Когда мне было два года, в мою память врезалась навсегда самая первая и яркая картина. Сидя на подоконнике нашей полуподвальной комнаты, я смотрел в окно. Был солнечный день. За великолепной оградой, утопая в зелени, стояла сказочная церковь. На фоне голубого неба золотом сверкали ее высокие купола. По крыше двигались маленькие фигурки людей. Они что-то там делали. Потом их не стало. И вдруг один из куполов, вздрогнув, начал крениться на бок. Падая, он расщеплялся на одинаково вогнутые серебристо-золотые полосы. Ударившись с высоты о покатую крышу, расщепленный купол крошился на мелкие куски и кучей мусора скатывался на землю.

Так рухнули и другие купола.

Это был 1937 год.

Для нас, мальчишек, живущих рядом с церковью, она считалась центром всего света, вокруг которого мы крутились как мотыльки. Она была действительно притягательна своим величием и красотою среди глухих улиц и маленьких домиков.

Внутри храма что-то ломали и крушили. За ограду выбрасывались большие кучи битой гипсовой лепки и куски цветной штукатурки. Мы, роясь в мусоре, безмерно радовались каждому красивому кусочку и подолгу сохраняли их дома. Вскоре разломали и ограду. От взрослых мы слышали, что теперь здесь будет кинотеатр «Буревестник». Мы тогда просто ничего не понимали, что происходит вокруг, и что значат их слова. Это всё сохранила слуховая и зрительная память.

Через некоторое время со стороны кинотеатра громко заиграла радиола. Около кинотеатра собирался празднично одетый народ, люди были улыбчивы, спокойны, тихо разговаривали, многие кушали мороженое. Наверное, мы им завидовали. Но что происходило внутри кинотеатра, для нас мальчишек-малышей было за семью печатями. 

Когда я немного подрос, отец впервые взял меня в кино. Я был тогда самым счастливым среди пацанов нашей улицы. В фильме «Гибель «Орла» я, разумеется, ничего не понял, но море, корабли и моряки навсегда поселились в моем сердце. С тех пор я начал мечтать и очень хотел скорее быть взрослым. Но вскоре наше безоблачное детство оборвалось страшным словом «война»!

Накануне этого я видел группу женщин и старушек, близко подошедших к стенам своего бывшего храма.
Не обращая никакого внимания на людей, ожидающих своего киносеанса, и бодрую музыку радиолы, они долго молились, что-то просительно шепча, и клали низкие поклоны стенам.

Пришла война. Кинотеатр был закрыт. На улице стало тихо.

Но вот однажды под вечер к кинотеатру подошла большая воинская часть. При ней была походная кухня, кони и телеги, доверху наполненные воинским имуществом. Солдаты были в полном боевом снаряжении. Пропылённые, в потных гимнастёрках, они выглядели очень усталыми. Расположившись вокруг здания, сидя на земле, бойцы ловко орудовали ложками в своих солдатских котелках. А рядом ними на земле лежали скатка, каска и винтовка. Отдохнув, они, взяв в руки топоры, вырубили всё, что было вокруг здания. Потом оградили территорию штакетным забором, построили столовую и подсобные помещения. И потом, как только всходило солнце, они строем и с песней уходили за город на военные учения. Мы гурьбой бежали им вслед и, пристроившись сзади, тоже подтягивали: «Винтовочка, бей! Винтовочка, бей! Красная винтовочка фашистов не жалей!» Мы также их встречали, когда они, усталые, но с песней, возвращались в свою, теперь уже, казарму. Жители нашей округи с большой теплотой относились к нашим бойцам. Женщины стирали им белье, мужчины делились махоркой.

1 сентября 41-го я пошел в первый класс. В школе учительница нам читала из газеты и рассказывала, что фашисты на нашей земле в машинах-душегубках убивают наших мирных людей, не жалея стариков, женщин и детей. Позже мы узнали о подвиге и казни Зои Космодемьянской.

Немцы были под Москвой. Приближалась зима. Падали первые снежинки. Нашу часть отправляли на фронт. Расставание было грустное.

Пришла зима. Город был занесен обильными снегами. Потом ударили жестокие морозы. Город обезлюдел и, казалось, вымер навсегда. Мучило постоянное чувство голода. Родители с темна до темна работали на оборонных заводах. На уроках в школе мы сидели полусонные и терпеливо ждали их конца. Когда раздавался последний звонок у нас во рту начинала выделяться обильно слюна. В класс входила женщина. Как всегда, в руках, она держала кусочек прямоугольной фанеры, на которой ровными рядами стояли кубики хлеба, слегка посыпанные сахарным песком. Этот кубик хлеба сразу растворялся во рту, как снежинка, случайно попавшая на язык. Мы это с жадностью проглатывали и разбредались по сугробам, по домам. Этот паек давал уверенность учителям, что мы не потеряем сознание от голода. Не упадем и не замерзнем на пути к дому. Так продолжалось бесконечно долго без каких-либо радостных просветов и надежд на лучшее. 

Но на свете воистину происходят чудеса, особенно тогда, когда дуют теплые весенние ветры. Они отогревают землю и души людей. Особенно радовали вести с фронта.

Трофейная немецкая техника. https://www.drive2.ru/l/514069240936923775

Вскоре наш «Буревестник» стал эпицентром внимания и любопытства горожан. Сюда было завезено много трофейной немецкой техники. В основном, это были автомобили для различных технических армейских служб. Восторгов и восхищения от людей, пришедших посмотреть на это, не было. Было одно любопытство, с каким рассматривают поверженное чудовище. Через некоторое время интерес к этой выставке окончательно пропал. Даже мы, мальчишки, совершенно не помним, как когда она пропала с наших глаз. 

Но мы на всю жизнь запомнили другой день. Это было в майские дни 45-го, когда весь народ праздновал нашу Победу.

Автобат, лихо въехавший во двор бывшего кинотеатра, был полностью скомплектован из новых американских машин. Здесь были «Студебеккеры», «Шевроле» и «Виллисы». Такую современную технику люди видели впервые. Это вызвало искренний восторг и восхищение жителей нашей округи. Но особую любовь и симпатию люди проявили в приветствии к нашим воинам. Это были победители, прошедшие все ужасы войны. Они были молодыми, здоровыми и веселыми парнями.

В ответ на теплый прием, они устроили импровизированный концерт. Рассевшись свободно на кабинах, капотах, бортах и бамперах, они здорово пели такие юморные солдатские песни про жизнь, любовь и про войну, что у многих слушателей от хохота по щекам текли ручьями слезы. Но особым вниманием пользовался молодой сержант, игравший на шикарном трофейном аккордеоне. Он был настоящий виртуоз.

https://m.fotostrana.ru/public/post/231933/819197701/

Но вот пришла пора расстаться и с автобатом. Несмотря на лишения войны, мы чуток подросли, окрепли духом и простились с солдатами спокойно и мужественно. А жизнь продолжалась. Опять «Буревестник» стал кинотеатром. Опять громко играла радиола. 

На экранах шли трофейные фильмы. Я никогда в жизни не видел такого количества зрителей в кинотеатрах. Фильмы «крутили» с утра до ночи. И всегда не хватало мест. Люди стояли вдоль стен, многие сидели прямо на полу в проходе. Еще до открытия кинотеатра, нас заметила администрация и предложила нам работу – разносить рекламные щиты и расклеивать по городу бумажные афиши. Мы с радостью согласились и выполняли свою работу добросовестно. Но теперь уже мы смотрели все фильмы бесплатно.

<Татьянин день

Как-то в кинотеатре затеяли сделать ремонт. В нем приняли участие все работники кинотеатра. Нам досталось в фойе кинотеатра счищать и смывать со стен и арочных сводов потолка старую побелку. Когда мы начали смывать старую побелку, то увидели, что под стекающей грязной меловой массой, как в фотографии, стали проявляться лики святых и картины из библейских сюжетов. Это была роспись бывшей церкви. Она хранила еще в себе яркость и свежесть красок. Собрались все ремонтники. Так мы проделали полную экскурсию на лестницах-стремянках по всем стенам и потолкам, изучая редчайшее и высокое творчество былых мастеров кисти.

Всю зиму, с планшетом, под мышкой, я бежал после школы в студию. Там нас учили владеть карандашом, акварельными и масляными красками. Среди преподавателей были бывшие выпускники Петербургской академии художеств.

<Просфорницы

Не знаю, как бы дальше сложилась моя жизнь, если бы не один роковой случай. По каким-то делам мне пришлось зайти во время сеанса в киноаппаратную. Там что-то гудело, шипело, крутилось в ярком свете. Раздавались голоса звучала музыка. Я видел это впервые и крепко заболел этой чудо-техникой кино.
Прошли годы...

Теперь, когда я смотрю на восстанавливаемый храм Димитрия Солунского, я думаю, что храм уничтожить нельзя. И еще думаю, что душа человеческая может жить вечно.